al391 | Entries tagged with филология

10 марта д. ф. н., профессор ВШЭ Г. Гусейнов прочитал лекцию на тему «Европейская античность и русская современность». В лекции шла речь о том, в каких неожиданных местах современный московский житель сталкивается с античностью — при чтении газеты, например, или прогулке по городу, при произнесении давным-давно известного всем и каждому и — при столкновении с новым, свежим экономическим материалом.
Основная тема — присутствие греческого и латинского языков и культур в повседневной плоти нашей речевой и созерцательной жизни.

Вячеслав Всеволодович Иванов — выдающийся ученый-лингвист, профессор Калифорнийского университета (UCLA), директор Института мировой культуры МГУ, директор Русской антропологической школы РГГУ. Исследования Иванова посвящены исторической и сравнительной лингвистике (прежде всего индоевропейских языков), психолингвистике, семиотике, математической лингвистике, литературоведению, истории культуры. Библиография его научных трудов включает более тысячи пунктов. В историю русской и советской культуры Вячеслав Иванов вошел также как единомышленник и близкий друг Бориса Пастернака. За несогласие с официальной оценкой романа «Доктор Живаго» в 1958 году ученый был уволен из МГУ.

— Объясните мне, пожалуйста, зачем сегодня заниматься филологией.
В. Иванов — Думаю, чтобы лучше понимать, что с нами происходит. Поскольку мы люди, пользуемся словами, языком, этого пока никакая техника у нас не отнимает. Без серьезного рационального понимания, как функционирует язык, не обойтись — даже в нашу эпоху довольно большого одичания.

— Знание, что мы дичаем, не мешает вам быть оптимистом? Антропный принцип позволяет верить в будущее?
В.И. — Мы не должны исходить из того, что мы погибнем, — просто потому, что тогда мы ничего не будем делать. Я верю, что каждый из нас должен действовать так, как будто мы и все человечество сохранимся. Это просто рабочая гипотеза — что так нужно себя вести.
Сказать, что когда я в России, я каждый день в оптимистическом настроении, не могу. Все-таки слишком много кошмарных и непонятных событий происходит. Очень болезненно реагирую на то, что самолеты стали разбиваться в таком количестве. И, знаете, на меня произвело впечатление то, что один специалист говорил по этому поводу: причина катастроф в том, что нет нормальной подготовки летчиков.

Я думаю, это верно. Во всех областях образование очень быстро разрушается. Всякое: и начальное, и среднее, и высшее. А ведь это была огромная заслуга — не скажу нашего государства, но всей совокупности интеллигентных людей, которые участвовали в создании нашей очень хорошей системы образования. И то, что мы сумели эту замечательно работающую систему потерять, конечно, очень быстро сказывается. Сказывается, видите, на жизнях людей — люди погибают от того, что плохо готовят летчиков. Вы спрашиваете, зачем нужна наука. Вообще всякое образование, всякая наука нужны просто для того, чтобы продолжалась нормальная жизнь.
( Read more... )

5 мая - День филолога – это праздник тех людей, кто посвятил свою жизнь филологии. Он объединяет все филологические профессии: учителей и преподавателей разных языков, лингвистов, литераторов, литературоведов, переводчиков, библиотекарей и всех тех, чья профессия связанна с языками, а также выпускников и учащихся в вузах на филологических факультетах. Рассмотрим историю этого историю этого праздника и узнаем что же такое филология.

История дня филологии. Филология – это наука, изучающая различные письменные тексты, и на их основе – историю и культуру общества.

Как наука, филология сформировалась в Европе еще в XVII веке. Есть предположение, что эта наука возникла еще в Древней Греции и Индии. Предшествовала ей наука, изучающая язык, философию, историю и культуру.

В России словесные науки стали называться филологическими только в XIX веке. Термин «филология» вошел в широкие массы со специальным журналом для ученых «Филологические записки», который издавался в России под редакцией А.А. Хорванского в 1860 году.

Понимание слова «филология» как науки менялось. В наше время ее понимают, как науку, обобщающую культуру, литературу, историю и язык народа. День филологии посвящен этой замечательной науки и история дня филологии переплетается с появлением и развитием данной науки.

Сценарий дня филологии

День филологии появился в России и в наше время отмечают его ежегодно 25 мая. Как же отмечают этот праздник? Залогом успешного проведения будет сценарии дня филолога. В основном, всегда устраивают концерты, на которых всегда много стихов, песен, танцев и красивых речей. Очень важно, чтобы все сказанное в этот праздник со сцены было грамотным и лаконичным, так, как почитатели слова не потерпят языковых ошибок. Все это может обеспечить хороший сценарий дня филолога. Кроме того, он может предусматривать интересные тематические конкурсы. Например, предложить присутствующим, разделив их на две команды, исправить ошибки в словах, предварительно написав эти слова на ватманах. Какая команда быстрее справится с заданием, та и

( Read more... )
От Ала: мне повезло в той или иной формеобщаться с такими филологами, как М.Л. Гапаров, Ю.М. Лотман, З.М. Минц, А.Л. Жовтис, О.С. Сулейменов, В.С. Вахрушев, . А.Ф. и К. Ф. Седовы, В.В. Прозоров, С.В..Кекова... Чему то они меня да научили - хотя, увы, я на филолога, похоже, не потяну..... хе-хе...

Оригинал взят у

revoltp в Слово как центр и середина

Приходит пора объясняться "что же такое слово". Есть по крайней мере две науки: филология и лингвистика, трактующие вопрос с разных сторон, есть наука семиотика, рассматривающая всевозможные знаковые системы. Разумеется, рассуждения о логоцентризме никак не могут их подменять. С другой стороны меня критикуют, что говоря о значимости слова, о постоянном внутреннем монологе я забываю о великом безмолвии, о бессловесных образах. Наконец, хотя критики об этом и не упомянули, скажу я сам - слово может быть не только письменным или устным, или жестом. Поступок тоже может быть словом, говорящим тем, кто желает слышать - громче многих слов. С другой стороны слово - бывает и поступком, более ярким, неожиданным, значительным чем иное дело.
На вопрос: "что такое слово?" вероятно и нет какого-то одного, самого лучшего короткого ответа, универсального для всех людей. Но понять почему слово лежит в центре, то есть объяснить логоцентричность мира, по крайней мере человеческого мира, антропосферы - очень просто.
Слово, язык лежит между всеми людьми. Чтобы объясниться, как-то воздействовать на одного человека, другой прибегает к тому, что внятно им обоим - к языку и слову. У каждого из нас свой внутренний мир, свое безмолвие, свои личные интимные и тайные желания и образы. Язык и слово - это то, что соединяет наши великие внутренние миры. А как назвать то, что лежит посередине между всеми, как не центром?
Лучшее слово в разговоре, это такое слово которое одинаково понимается всеми собеседниками. Всякий, принимавший участие в бурных спорах знает, что такие слова стоят большого труда. Собственно если к пониманию нет доброй воли, то оно и не достигается. Трудности перевода с одного языка на другой малы по сравнению с тем, что фразы одного языка понимаются каждым из нас по-разному, сообразно нашему опыту, нашим желаниям, тому что мы полагаем "само-собой-разумеющимся". Чисто интеллектуальный метод решения этой проблемы - "договориться о терминах" и логически выводить все из них, но как правило это невозможно проводить сколько-то последовательно. На самом деле не менее, если не более важно, чем "договориться о терминах" - представлять желания собеседников, чего каждый участник беседы или спора, стремится достичь. Тут уже возникает другая тема: часто человек сам не знает, чего же он хочет, его внутренний монолог на эту тему не завершен или даже не начинался, он просто "обуреваем чувствами".
Есть люди, которые кажутся выпавшими из словесного мира. Я говорю сейчас о выпадающих не по своей воле "не хочу ничего слушать", а о выпадающих из-за каких-то несчастий: слепые, глухие, немые, аутисты. Цивилизация, насколько она сама логоцентрична - стремится найти и какой-то общий язык с такими людьми, найти те формы слова, общения, которые доступны и большинству и им. Этому служат и азбука Брайля и сложные электронные устройства, позволяющие немым говорить и слепоглухим - воспринимать информацию, слова. Так цивилизация через отдельных энтузиастов и ученых находит слово между теми людьми, которые, как казалось, были его лишены. Мы снова убеждаемся в логоцентричности.
Очень яркий пример этого - судьба известнейшего физика нашего времени Стивена Хокинга. Инвалид, не могущий говорить и двигаться самостоятельно - благодаря техническим приспособлениям он общается с миром и его труды играют огромную роль в современном понимании мироздания. И тут мы приходим ко второму, широкому пониманию логоцентричности - логоцентрична не только антропосфера, но и материальный мир, вселенная. Книги Хокинга - мощный аргумент в пользу этого. Даже если не соглашаться с его выводами, как честный ученый он сам порой пересматривает свои выводы, невозможно не восхищаться его убежденностью, что существуют законы (логос) правящие физическим миром и человек может его постигать, не восхищаться интеллектуальной цельности и красоте многих его идей. Взято у: http://revoltp.livejournal.com/526937.html

"В обществе нарастает нелюбовь к двум вещам: к логике и к ближнему своему"

"Нынешние религиозные неофиты -самые зрелые плоды сталинизма"

"Остерегайтесь насаждать религию силой: нигилисты вырастали из поповичей".

"Пушкин был слишком эгоцентрист, когда написал Чаадаеву, что не хотел бы отечества с иной судьбой.
Себе -может быть, а отечеству он мог бы пожелать судьбу и получше".

"Получив - во время лекции по литературе - записку с вопросом, верю ли я в Бога, ответил, что верю однозначно, но здесь, на кафедре я получаю зарплату не за это".

"Когда я кончаю лекцию или статью, мне всегда хочется сказать: "А может быть, всё было как раз наоборот". Но мало иметь такое право, нужно ещё и иметь обязанность сказать: "А из двух "наоборот" я описал этот вариант потому-то и потому-то".

"Когда Сахаров составлял свой проект Конституции, первым пунктом там значилось "Каждый человек имеет право на жизнь, свободу и счастье". Я сказал ему:Право на счастье государство гарантировать не может". Текст Сахарову пришлось изменить. В самом деле, гарантировать можно можно разве честь и достоинство, да и то бывает очень трудно: александрийские евреи, например, очень боролись, что бы их сели так-то и так-то - не оттого, что менее болезненно, а от того, что менее унизительно".

И напоследок: как то Вениамин Ерофеев написал: "...не помню кто, то ли Аристотель, то ли Аверинцев сказал, что...."

Двадцать лет назад город Тарту и тысячи учеников Юрия Лотмана осиротели.

Человек удивительный, страстный, тонкий - такой несоветский. Его размышления об интеллигентности как прививке против хамства - и больше того - против внутреннего рабства чрезвычайно и выгодно актуальны на фоне смутного церковно-исторического времени.

О своем учителе Юрии Лотмане в запоздалой хронике «Путешествие в Тарту и обратно» вспоминает философ и поэт Ольга Седакова.

«Юрий Михайлович умер. Мутное начало новых времен расходилось все шире. <...>

Кланялся ли он при встрече или подавал пальто, брал мел у доски или опускал нож и вилку, начиная за столом какой-нибудь очаровательный анекдот о нравах восемнадцатого века, каждый жест его был окружен быстрыми пучками света, как вокруг хрустальной призмы. Эта танцевальная, фехтовальная огранка жестов - как и навык легко шутить, как бы придерживая смысл фразы, не давая ему рухнуть на собеседника всей тяжестью - все это изящество приобретало особую значительность рядом с его взглядом, не по-светски умным и печальным...

Глядя, как он слушает стихи или музыку, я вновь убеждалась в том, что благородство и одаренность рождаются из простодушия, и состоят из простодушия, и лукава и недоверчива только посредственность».

Вообще, конечно, трагедия филологии в том, что ее загнали (или она сама себя загнала) в сферу работы только с художественным текстом, пишет

polo79.
В современном научном мире назвать себя ученым-филологом может литературовед (по сути "филология" и "литературоведение" воспринимаются ныне как слова синонимы), ну, с небольшой натяжкой еще лингвист. Хотя тот же лингвист если и назовет себя филологом, то обязательно уточнит, что он именно лингвист.

Как так получилось, что филология сделала предметом своего изучения только художественные тексты, а так же некоторые языковые аспекты тех же художественных текстов (в большей степени на уровне методологии) - сказать трудно. Это тема для отдельной научной работы и целого исследования. Сейчас просто хочу отметить это как факт.

Кстати, еще в начале двадцатого века ситуация с филологией, точнее с представлениями в научном сообществе о филологии были другими. Например, Фридриха Ницше никто из его современников не знал как философа. Его знали как филолога и ни у кого не вызывал удивления тот факт, что человек писал не очень-то филологические (по нашим уже меркам) тексты. Это было нормально, что говорит о совершенно других представлениях о филологии и других оценках ее места и роли в комплексе гуманитарных наук.

Вообще, главный плюс и основное преимущество филологии в том, что она выработала очень мощный инструментарий и комплекс приемов изучения ТЕКСТА. А ТЕКСТ - это основа любой культуры. Это,если можно использовать в данном контексте такие количественные метафоры, почти 99% процентов культуры. Культура - это текст.

По большому счету единственное, что мы имеем в качестве культурного наследства и что нам дано в качестве неких артефактов - это текст. Любое произведение искусства можно прочитать как текст. Даже вполне "вещественные" и материальные культурные артефакты имеют значение только в конТЕКСТЕ неких культурных связей и взаимоотношений, а значит поддаются интерпретации и расшифровке как ТЕКСТЫ (например, архитектура). Наверное, смещение филологии на периферию научной эпистемологии надо рассматривать как временное явление, в виде кратковременной экспансии со стороны других научных парадигм и языков.

Может быть, у филологии еще довольно продуктивное и светлое будущее. Может быть, она просто ждет своего пассионария, который сможет пролоббировать ее язык, ее терминологию и методологию в мире науки и посреди других дисциплин.

От Ала: да уж... если даже взять типовой учебник для вузов Радцига, то и там филология обнимала собой всё культурное бытие...

( Read more... )

Можно ли искать здесь - в рамках такой замены - одну из причин глобальной деструкции (пост-)индоевропейской речи, спрашивает себя

fulgur_conditum ?

Я не Шпенглер, мне претит разведение недоевропейского Востока и переевропейского Запада по разным углам; мне вообще кажется, что в наше время уместнее говорить о формации, образованной совокупностью трёх факторов: индоевропейским происхождением во всей его вопиющей путанице, сферой влияния нескольких Римских империй и грекоцентричной письменностью со всеми её изводами, от латинского до кириллического. Не уверена, что такое определение приближается к исчерпывающему (а уточнений - о, уточнений оно требует целое море), но, по крайней мере, оно набрасывает некие границы информационной ойкумены, для которой актуальна эта тема. Тема дезорганизации речи.

Тот факт, что язык исторически не эволюционирует, а упрощается, очевиден и ежу. Тот факт, что письменность сама по себе - слишком элитаристское явление, чтобы быть полноценно постигнутой широкими массами, очевиден в меньшей степени, и отсюда вытекают постоянные эсхатологические страхи интеллигенции при виде орфографических ошибок (куда мир катится? и что же с нами станется?) - см. последнюю статью в "Снобе", она очень смешна. Но исторические дисциплины ясно показывают, что орфографическая блажь - ровесница самой орфографии, что греческие посвятительные надписи кишат ошибками в духе "здать и зделать", что средневековые переписчики книг не были чужды "Шведций" и "Кинецбергов", но общий КПД культуры от этого не особо-то и падал, а для стройной и сложной структуры речи орфография и вообще письменность вовсе необязательны: слепой аэд писал в уме.
В общем, когда я говорю о дезорганизации, ни грамматическое упрощение индоевропейских языков, ни орфографические изыски их носителей меня не занимают.
Меня вообще не занимает низовая речь, не претендующая на какое-то место в мировом литфонде. Меня занимает, в первую очередь, поэзия, и, немного меньше, - проза со всеми её внебрачными детьми.

Если для каждой эпохи индоевропейской поэзии (да и литературы вообще) основной характеристикой является её архитектура, про настоящий период хочется сказать, что основной характеристикой является полная архитектурная импотенция. В лучшем случае наблюдается эксплуатация старых форм (тут уж кто во что горазд, тащат от былинного стиха до частушечного и от гексаметров до дантовских терцин), в типичном же конвейер выдаёт аморфные массы, лишённые не только метрической структуры, но и любой структуры вообще. И это было бы, в принципе, не страшно, если бы внутри этих сгустков наблюдалась хотя бы некая семантическая цельность, хотя бы какое-то пространственное решение, - но нет.

( Read more... )

Оригинал взят у

mr_k_bx в затрапездый сами лье

В течение нескольких лет я с ослабевающим интересом наблюдала за тем, как люди превращают русский язык в его жалкое подобие. Тенденции сохраняются: по-прежнему, например, слово «координальный» употребляется в значении «кардинальный». А недавно тема координальности получила долгожданное развитие: появился горячо встреченный общественностью «серый координал». «Нелицеприятный» повсеместно употребляют в значении «неприятный». Всё те же трудности вызывают «несмотря» и «невзирая»: люди отказываются понимать, когда это пишется слитно, а когда раздельно. Та же история с «в виду» и «ввиду». Желающие сказать, что на них произвело большое впечатление что-то вкупе с чем-то, по-прежнему настаивают на том, что они находятся «в купе»; вся страна куда-то едет. «Вкратце», пережившее периоды «в крадце» и «вкраце», выродилось в блистательное чудовище «в крации» (впервые с ним столкнувшиеся наивно искали «крацию» в словарях). Наречия, конечно, всегда страдали. Многое вываливается на чьё-то несчастное лицо: проблемы в образовании — на лицо, факт супружеской измены — на лицо, дурные манеры — на лицо, кризис власти — на лицо, плохие дороги — на лицо, произвол начальства — на лицо, и так будет продолжаться, пока население не выучит наречие «налицо» (чего население делать явно не собирается). Люди упорно мучают неизвестную мне женщину-инвалида, действуя «в слепую», и играют с гранатами, когда пишут «быть на чеку» вместо «быть начеку», но никогда прежде они так не изощрялись. Без специальной подготовки и не догадаешься, что «не в домек» — это «невдомёк», а не в какой-то там домик.
читать цели ком - Наталья Белюшина, "Торжество абырвалга".

Сергей Ушакин — профессор славистики и антропологии Принстонского университета.

— Чем отличается язык западного гуманитария от языка современной российской гуманитарной мысли? Нет ли в отечественном гуманитарном языке ощущения эстетства из-за бриколажного совмещения совершенно разных теорий и дальнейшего их использования в стиле anything goes? И есть ли те или другие темы, настроения, опознаваемые как принадлежность именно российского гуманитария?

— Я не думаю, что есть какое-то явное принципиальное и бросающееся в глаза отличие «западного» гуманитария от его «постсоветского» собрата или сестры. В России за последние 15 лет много что изменилось. И постсоветский гуманитарий стал очень разный. Например, мы же видим, что есть люди с советским образованием и одновременно с западным научным опытом. То есть люди, чей «родной язык» — во многом «советский», но чья риторика уже не только не антисоветская, но и вообще не-советская.

Но если все-таки (безответственно) обобщать, то я бы хотел выделить один специфический жанр «постсоветского гуманитария». Этот научный тип очень часто видит свою задачу не столько в том, чтобы выработать свой собственный язык, свою аналитику или свою интерпретационную модель, сколько в том, чтобы суммировать все то богатство, которое выработало человечество, и перевести его на язык родных осин. При этом на свою собственную идею времени уже не останется. В итоге получается не столько философия по краям, сколько очень искусные кружева. Однако и лен тут импортированный, и узоры не совсем свои. Собственного, оригинального первичного материала, из которого, как правило, и вырастают «большие» теории, практически нет. Точнее, теоретизирование идет не от социальной практики, а от привычки искать интертекстуальные связи. Формализм и структурализм, как ни крути, все еще остаются основными формами организации интеллектуальной деятельности.

— Но угадываются ли по узорам этого языка комплексы и травмы постсоветского периода?

— Травмы гуманитариев? Несколько лет назад я с Еленой Трубиной отредактировал том на 1000 страниц — про травму. Мы его так и назвали «Травма: пункты». И идея была в том, чтобы предложить некий набор аналитических рамок, с помощью которых можно было бы изучать травматический опыт. Так вот, у меня такое ощущение, что сборник оказался абсолютно невостребованным. «НЛО», которое этот сборник напечатало, не может продать исходный тираж. Практически

( Read more... )

Великий и могучий...
Я помню в советское время где-то в 70-е годы впервые в СССР была защита в МГУ по русскому мату... Десятки лет такую тему вообще близко в науке не подпускали....
Это позже, в конце 80-х акад. М.Л. Гаспаров в НЛО выдал громадную статью о том, откуда в русском языке появилось такие слова как "говно" и хуй", и как они в нашем могучем языке сосуществует - с другими русскими смыслами...
Но тогда, в самый глухой и ханжеский застой, и такое - защита научной диссертации по русскому мату!!! И в МГУ!

На такую защиту весь свет филологический науки собрался... академики Виноградов, Гаспаров, Реформатский, Леконт и т.д. и т.п. Пришли аспиранты с философского факультета, понятно, с филологического ....журналюги...все кому не лень....

Председатель диссертационного совета был, вроде бы, член-корр АН СССР Тимофеев П.Н.
А защищалась по русскому мату - счаз могу ошибиться - Галкина-Сидорук (или Федорук, что то так - про неё говорили, что она то ли жена бывшего ректора МГУ, то ли его сноха - тож уже забыл)... Но и суть не в этом..

Когда она с трибуны рассказывала о своих диссертационных делах и проблемах (словообразованиях мата, склонениях, спряжениях и т.п.), то с зала постоянно раздавались выкрики "Например!" - мы, все аспирантики балдеючи просили привести реальный пример матерных слов - потому что она говорила несколько "понятийно", без реальных примеров. Петр Николаевич не раз поднимался и кричал в зал:" Счаз всех попрошу покинуть зал, если ф будите шуметь!", - и все на время немного умолкали....А потом опять требовали пример - всем было интересно, как будет материться диссертант с трибуны МГУ.... хе-хе...

Наконец Галкина стала рассказывать, что в могучем русском языке встречаются и такие словообразования, как "многоэтажный мат" и вспомнила, что ей в практике попадался "восемнадцатиэтажный" мат...
Зал аж взревел (уже вместе с академиками русского языка, хе-хе...) -"Например!!!"....
Тимофеев и сам не вытерпел, попросив: "Ну, тов. Федорук, пример то можно хоть один привести - а то мы так и не слышали пока, панимаешь, реального предмета вашей диссертации?" (он тоже был, кстати, нормальный мужик)... И все академики, доктора и кандидаты, сразу ручки схватили и приготовились записывать (время то какое было... хе-хе)
И она выдала.....
Это было ещё то....

Я не филолог, но тож аж вздрогнул... И зал колыёбило, колыхуило, колыпиздело) минут десять-пятнадцать...
Сильнее загибала на моей памяти только жена ЮрМиха, Зара Григорьевна Минц.... хе-хе..

Правда, счаз уже все в открытую матерятся - и уже это - чаще всего - просто пошло....
Только гуманитарная интеллигенция может красиво материться ...

З.Ы. Кстати, а в наше "либеральное" время МГУ вспоминают только тогда, когда там либо патриарх наш Гундяев выступит со своими директивами, либо кто из руководителей структурных его подразделений прославится (социологи, историки и т.п. ) плагиатом... Ух, бля... Садовничий, это вам не Рэм Хохлов.....

Ольга Седакова — один из самых значительных поэтов современности.
До 1989 года ее стихи, критику, филологические работы не публиковали.
О них говорили: «заумные», «религиозные», слишком «книжные».
В какой-то степени цензоры были правы. Седакова – человек книжной культуры, у ее творчества глубокие корни – слишком глубокие для одномерного строителя социализма. Кандидат филологических наук, доктор богословия, лауреат множества литературных премий (российской – Александра Солженицына, итальянской – Данте Алигьери), офицер ордена Искусств и Литературы Французской Республики.
А еще она продолжатель высокой интеллектуальной традиции Сергея Аверинцева, Дмитрия Лихачева, Владимира Бибихина.

В однокомнатной квартире на севере Москвы, где живут поэт и большой кот предположительно бенгальской породы, темновато и тихо. Книги, рабочий стол и фортепиано. Мы пьем кофе и начинаем разговор.

Лет 20 назад Русская православная церковь вызывала уважение. Сейчас это не так. Что должно произойти, чтобы это изменилось?
Это для меня горькая история – то, что происходит в последние годы, особенно в последний год. Из недр православного народа раздаются совершенно людоедские, воровские, страшные голоса. Конечно, такое может только отпугивать. Церковь, слава Богу, состоит не только из них, а видят и слышат со стороны, к сожалению, больше всего таких. Активистов. К тому же они, в отличие от близких мне людей, твердят, что именно они настоящие православные.

Вообще говоря, этого стоило ожидать. Мать Мария Скобцова предсказывала еще в 30-е годы, что, если бы церковь вдруг разрешили и в нее пришел воспитанный по-советски человек, то он бы принес туда с собой свой мир. Так и случилось. Нехристианская жестокость этих «ревнителей», их вечная борьба с «врагом», которым оказались к нынешнему моменту «либералы». И еще то, что мне, может быть, важнее другого, – отсутствие поэзии и красоты в вере этого типа. Тяга к казенному стилю. К «беспощадной борьбе» и жестким регламентациям, как в советской идеологии.
Но поверьте, в церкви и теперь есть совсем другое… Это только начало долгого просвещения, очищения, умягчения людей. Огромная задача.

Остается начать с себя, менять картину мира собой?
Менять? Хорошо бы в нее всматриваться, различать… Картина мира – это не готовая картинка на экране компьютера.
Ее каждый раз «еще нет». Жизнь уходит на то, чтобы каким-то образом, хотя бы отчасти угадать «картину мира».
Зрелище должно быть поразительное. ( интервью взял

kir_a_m)

Спецкурс по русскому мату разработан на филологическом факультете СПбГУ
профессором Василием Васильевичем Химиком.

Обязательно к прослушиванию: http://rusmir.philarts.spbu.ru/umk/snizhennaya-rech/lection_9/view

Я бы на радио "Культура" ставил в прайм-тайм.

1. Самый сложный язык для изучения – баскский, он настолько сложный, что во время Второй мировой войны этот язык применяли как шифр.

2. Досчитать до трех на нивхском языке (распространен в северной части о. Сахалин) — непростая задача. Нивхские числительные звучат по-разному в зависимости от того, что считают: лыжи, лодки или связки вяленой рыбы. Всего в языке 26 способов счета.

3. В табасаранском языке (один из официальных языков Дагестана) существует 48 падежей существительных.

4. В эскимосском языке насчитывается 63 формы настоящего времени и 252 окончания простых существительных.

5. Чтобы научиться квалифицированно переводить тексты на санскрите или писать на нем, человеку потребуется изучать его не менее 12 лет.

6. В языке североамериканского индейского племени чиппева 6 000 глагольных форм – больше, чем в любом другом языке.

7. Про абазинский язык, распространённый в Карачаево-Черкесии, говорят: не зная его с детства, овладеть им в зрелом возрасте почти невозможно. А всё из-за чрезвычайно сложной фонетики.

8. Наиболее полный словарь китайского языка содержит более 87 000 иероглифов, каждый из которых обозначает свой слог. Самым сложным является архаичный иероглиф се – «болтливый», состоящий из 64 черт, а из использующихся в настоящее время — иероглиф нан, который содержит 36 черт и означает «заложенный нос».

источник

Оригинал взят у

al_med в "Мне с ним весело..."

"Эйслер, по профессии инженер, был страстным пушкинистом. Знал наизусть множество стихов, биографию Пушкина помнил, как свою, - писал сценарист Фрид о ГУЛАГе. - Однажды Юлик проснулся посреди ночи и увидел, что Эйслер тоже не спит. Сидит призадумавшись на нарах и смотрит в одну точку. Вообще-то, ему было над чем призадуматься: по ст. 58.10 старику дали четвертак, отсидел он только год. А если тебе за семьдесят? Не так уж просто досидеть до звонка. Все-таки Юлий спросил:
- О чем задумались, Абрам Ефимович?
- Я думаю: если бы он женился не на этой бляди Гончаровой, а на Анне Петровне Керн - представляете, Юлик, сколько он мог бы еще написать?!"

И вот я тоже не сплю, сижу, задумавшись, - пишет Наталья Радулова. - Можно ли Гончарову так обозвать? Ее сосватали чуть ли не в 16 лет - и охнуть не успела. Александр Сергеевич понимал, что особых чувств у невесты не вызывает, писал будущей теще: "Только привычка и продолжительная близость могут доставить мне привязанность вашей дочери; я могу надеяться со временем привязать ее к себе, но во мне нет ничего, что могло бы ей нравиться; если она согласится отдать мне свою руку, то я буду видеть в этом только свидетельство спокойного равнодушия ее сердца".

( Читать дальше )

О том, что наше сознание работает через метафоры, давно еще писали такие исследователи как Лакофф и Джонсон ("Метафоры, которыми мы живем"). Абстрактные, сложные вещи мы склонны осмыслять в рамках других, более привычных терминов - пишет

kap1914. Например, метафора "спор есть война" (она может находить выражение по-разному: "я защищал свою позицию", "я разгромил его аргументы" и пр.). То, как "работают" метафоры в общественном созании, занимается такая наука, как когнитивная лингвистика (конечно, этим не ограничивается), а также политическая лингвистика, если речь идет о политической метафоре в общественно-политическом дискурсе.
Вместе с тем в отечественной общественной науке эта тема исследована далеко не полностью. Лишь немногие работы действительно показывают действительное функционирование метафор в осмыслении политического (как они структурируют восприятие). Одной из блестящих работ на эту тему можно признать исследование С. Эрлиха "Метафора мятежа" (СПб, 2009), где на основе публицистических матералов за 2002-2007 гг. исследовано функционирование метафоры декабристов. Сначала "разгон" НТВ породил восприятие этих событий в этой метафоре. Затем уже Ходорковский сознательно использовал ее для создания собственного имиджа "героя-оппозиционера". В дальнейшем декабристские ассоциации возникали с деятельностью НБП (однако Лимонов по идеологическим причинам отказался от ее использования, тем самым проиграв символическую войну) и "Маршами несогласных". В книге прекрасно продемонстрировано на огромном массиве источников как эта метафора вошла в общественно-политический дискурс, как структурировала общественные дискуссии и как власти (по средством исторической политики) занялись дискредитацией метафоры, разрушая позитивный образ декабристов. Исследование материалов ЖЖ и различных форумов показало, что они весьма серьезно преуспели. Конечно, в исследовании есть и некоторые недостатки, которые вряд ли можно признать очень существенными: автор не вписывает (даже в общих чертах) метафору декабристов в общее символическое поле (и современный дискурс); он не производит спецификацию использования метафоры различными политическими силами.
Вместе с тем исследование достойно внимания любого, кто хочет понять то, как работает символическое пространство.

48 комментариев

Вот на что омерзительна российская власть с её, с позволения сказать, образовательной реформой, пишет

dkuzmin, — но если выбирать между нею и иудушками головлёвыми с филфака МГУ, истерящими по поводу того, что «катастрофа произошла, и русская классическая литература более не выполняет роль культурного регулятора образовательного процесса»... И первая подпись — товарища профессора Авраменко, бывшего секретаря парткома... Даже не знаю.

З.Ы.. Отлично формулирует в связи с этим коллега Верницкий: "выступление взбесившегося флюгера, который вообразил, что он будет решать, куда должен дуть ветер". И В. М. Живов, с характерным для него сочетанием бескомпромиссности и благодушия, отвечает тут.