В 20-30-е годы из центральных регионов СССР в массовом порядке под конвоем на территорию Казахстана, Урала, Средней Азии были выселены представители так называемого свергнутого класса, духовенства, а также зажиточные крестьяне (в ходе насильственной коллективизации). В предвоенные годы под разными предлогами из мест постоянного проживания были вывезены  на Восток  поляки, корейцы, иранцы, курды, греки и др.

С началом Второй мировой войны последовала депортация «нежелательных элементов» из Прибалтики, Западной Украины, Западной Белоруссии, Бессарабии, объяснявшаяся необходимостью укрепления безопасности государства. В годы Великой Отечественной войны депортации подвергались целые народы, обладавшие национально-территориальной автономией.

Основная часть из них была депортирована в Казахстан. Тоталитарный режим превратил Казахстан в гигантскую резервацию, куда были сосланы сотни тысяч людей из разных регионов СССР. Поэтому изучение истории депортации народов и спецпереселенцев как в отдельности, так и комплексно является актуальной проблемой. Вторая половина 20-х годов ХХ века в Советском государстве ознаменована рядом политических акций, которые сыграли немаловажную роль в дальнейших судьбах многих республик постсоветского пространства. Раскулачивание и конфискация, репрессии и депортации целых народов — все эти мероприятия были проведены советским правительством с конца 20-х до начала 50-х годов ХХ века.

Многие области Казахстана стали местом ссылки для раскулаченных крестьян и людей, осуждённых по политическим мотивам. По некоторым данным, в конце 20-х — начале 30-х годов ХХ века в Казахстан было выслано около 189 тысяч крестьян из категории раскулаченных. Высылались крестьянские хозяйства не только из центральных районов России и Украины, но и из Закавказья и Средней Азии. Значительная часть так называемых трудпереселенцев была расселена на территории Центрального Казахстана (будущей Карагандинской области). По документальным материалам, хранящимся в Государственном архиве Карагандинской области, следует, что национальный состав трудпереселенцев конца 20-х — начала 30-х годов был весьма разнообразен. И всё же основную массу кулаков составляли русские, украинцы и немцы, также среди них было немало казахов, поляков, белорусов, татар, евреев, эстонцев, мордвы, армян, грекоа, литовцев и других. Раскулаченные и политзаключённые стали дешевой рабочей силой.

В Карлаг меня привезли осенним днем 1940 года, на пересыльный пункт Карабас и в Карлаге я пробыл семь лет из полученных мною десяти. После освобождения в 1947 году я еще 19 лет жил в Караганде и работал в институте «Карагандагипрошахт», в котором основными кадрами были бывшие карлаговцы или высланные «лица немецкой национальности».

До 1945 года я был в 20-м отделении Карлага, в самой южной его точке, на берегу озера Балхаш. Лишь когда после окончания войны наша зона понадобилась для японцев-военнопленных, я был переведен в «столицу» Карлага — Долинку, на 19- Долинское комендантское отделение (19-ДКО) при управлении лагеря.

Там то я и встретился с «бомондом» Карлага из числа «врагов народа». Был в дружеских отношениях с Александром Леонидовичем Чижевским, помогал ему в оформлении его научных работ, которые писал он и во время своего пребывания в Карлаге, делал для него кое-какие расчеты, графики и чертежи. В память о нашей лагерной дружбе остались у меня два пейзажа, написанные его рукой, с дарственной теплой надписью. Их я все время заключения бережно хранил, и теперь висят они под стеклом над моим письменным столом. После его освобождения мы еще встречались в Караганде. Помнится, ездили вместе в 1954 году в Москву «пробивать» свои реабилитации.

Пржеславский, Страхович – они тоже работали после своего освобождение в «Карагандагипрошахте». Какие люди были среди зэков – «врагов народа» — в Карлаге! Какие, например, артистические силы! Это ведь целый букет имен! Тут и бывшая солистка Харьковской оперетты Е.Оловейникова, бывший дирижер Москвской оперетты М.Лер.

Все они для развлечения администрации лагеря были объединены в так называемую культбригаду. Все они имели статью АСА – антисоветская агитация.

А какие были медицинские силы! Например, хирург Василий Васильевич Подзолов (друг красавицы и замечательной исполнительницы русских народных песен Антонины Ивановой). А инженерные кадры! Не могу забыть интеллигентнейшего горного инженера и поэта В.Бересневича, погибшего в Карлаге.

Согласно протоколу № 7500 Особого Совещания при НКВД СССР от 2 мая 1942 года без предъявления обвинительного заключения, без суда – не было против меня ни свидетельских показаний ни агентурных данных, ни вещественных доказательств того, что я якобы «шпион», — определили мне срок восемь лет и засадили в лагерь.
( фактически, за то, что был немец и оказался в (не) нужное время   - отлучившись -  не на территории трудовой армии

Сознательно не употребляю слово «приговор». То, что мне устроили, никаким приговором я назвать не могу, потому что приговор может выносить только суд. И только на законном основании. А тут – настоящий произвол, беззаконие.

Освобождался я в конце августа 1949 года из тюрьмы № 16 города Караганды, куда был этапирован из Карлага. Из тюрьмы под конвоем двух конвоиров я был доставлен в Темиртау в ссылку – «на вечное поселение» под надзор комендатуры. К коменданту Смирнову на отметку обязан был идти через каждые 10 дней, то есть три раза в месяц и так до самого 1957 года, в течение восьми лет.

Я, как ссыльный, не имел права удалиться за пределы города более чем на три км, о чем был строго предупрежден в письменном виде. Если отъеду или отойду на расстояние более чем эти три км, мне за «побег» впаяют 20 лет каторжных работ. Я расписался под документом, ограничивающим мою свободу.

Ни паспорта, ни денег, ни новой одежды, ни я, ни другие «освобождавшиеся» вместе со мной политзаключенные не получили. Вместо паспорта выдали бумажку- справку, на обороте которой были расчерчены прямоугольники, где комендант три раза в месяц отмечал наше присутствие на месте ссылки, ставил дату и подпись. Без этого справка, так называемый «паспорт», считалась не действительной.

Мой лагерный номер СС-466, нанесенный на лагерном обмундировании в трех местах – на шапке спереди, на правой штанине и на спине сзади был мишенью – при побеге стрелок бы не промахнулся. Не забуду его, пока буду жить.

К.ТАЙХРЕМ, пенсионер, ветеран Карметкомбината, Темиртау. 1989 г.