al391

А. Дугин, предисловие к книге «Гомосексуализм на службе Национально-Освободительного Движения».

«Проблема гомосексуализма — это действительно сложная проблема.

Если мы обратимся к Примордиальной Традиции, то обнаружим, что она не осуждает гомосексуализм как таковой. С точки зрения Традиции, это явление, в общем-то, нейтральное. Другое дело, признаком чего оно является. Вот тут возможны варианты.

Если мы вспомним тамплиеров или некоторые закрытые восточные культы, то, очевидно, в данном случае мужеложство — это часть богоискательской практики, способ прийти к Сакральному через падение, через своего рода моральную смерть. И это стоит в одном ряду, например, с мистикой манихейства или идеями некоторых версий раннего христианства.

Другой вариант — использование гомосексуализма в однозначно негативном ключе. То есть когда он становится орудием в руках сил, которые Рене Генон называл Контринициацией. Вот тут уже появляется серьезная опасность.

Кстати говоря, в мире модерна гомосексуализм преобразился. Он стал массовым, а потому профаническим явлением. Сегодня через мужеложство в мир транслируются идеи гедонизма, либерализма и так далее. То есть гомосексуализм служит своеобразным катализатором для вызревания модерна и, что гораздо хуже, постмодерна — мира, в котором человек есть «ризома». В этом смысле, гомосексуализм тем более опасен, и, возвращаясь к Генону, действительно является признаком Инволюции.

Но я бы хотел отметить главное. Несмотря на все вышесказанное, мне кажется, что такое явление как гомосексуализм (как, кстати говоря, и коррупция) может иметь разную природу — может быть компрадорским, но может быть и патриотическим. И мы, как государство, как цивилизация, допустили фундаментальную ошибку, фактически без боя сдав гомосексуальный дискурс.

Сегодня мы должны поддерживать патриотический гомосексуализм, противопоставляя его европейской содомии. Таким образом мы отберем у западных пропагандистов еще один козырь.

Если вы спросите меня, кого я вижу лидером патриотического гей-движения, то я бы отметил байкера Хирурга. В целом, его поведение однозначно указывает на его политическую ориентацию. Она сегодня важнее, чем ориентация сексуальная, а в его случае они совпадают..."

«Надо понять, роль Стрелкова фундаментальна.
Это тип русского идеалиста, консерватора, настоящего патриота, который уничтожил бездну между принципами и действиями, а эта бездна — парализующий бич нашего патриотизма.

Когда русские остро осознают, что над нашими ценностями глумятся, нашими интересами торгуют, а власть присваивают не лучшие, а подлейшие, что они делают? Тоскуют, ноют, ругают «малый народ», пьют, конечно, или объединяются в небольшие движения, которые быстро разваливаются Системой, а самые пассионарные бросаются на драки, агрессию и бессмысленную жестокость и жертвенность. Кого-то подкупает для технических целей оппозиция, кого-то ставят под кураторство правоохранительные органы и спецслужбы.

Это порочный круг.
Никто не наносит удара по врагу, никто не утверждает свою цельность, никто не идет, стойко и распрямив спину, до конца. Ведь жертвуют собой ребята, русские националисты, национал-большевики или «приморские партизаны», гибнут в драках, садятся, но без цели и смысла. И никого не задевают. Русские продолжают обывательский сон. А другие десятилетиями только болтают и красуются. Жалкое зрелище.

И вот появляется Стрелков.
Русский.
Строгий.
Наивный и застенчивый.
Идеалист.
С принципами.

В мирной жизни, наверняка, не затребованный и несколько неловкий. И идет на передовую Народной Войны. Идет сам. Тем самым он разрывает оковы бессилия, марево страха, угнетенность и депрессивность неспособности перевести идеалы в действие. Если бы он остановился в Крыму или был бы убит в первые дни обороны Славянска, мы бы о нем не знали. И тогда пали прекрасные люди, тоже герои, как и он, тоже русские, разорвавшие оковы морока. И некоторые были моими друзьями.
Но Стрелков выстоял и создал армию. И стал центром нашей надежды, нашей воли, нашего преображения. Все остальные не менее хороши, мужественны, и слегка нелепы как все русские, но Стрелков затронул что-то в нашей душе, в нашем национальном чувстве.
И на него низвергся русский миф, наша жажда героя. Он просто выполнял долг.

                                                                      СЕТЬ ТАИТ В СЕБЕ УГРОЗУ

В истории человечества войны всегда отражали уровень технологического развития, и в современную постиндустриальную эпоху странами Запада, в первую очередь США, активно разрабатывается модель войны нового типа. Эта теория получила название сетевых войн [1]. Отношение к сети Интернет или к компьютерным играм это имеет лишь относительное. Сетевая война – это теория качественного сдвига в военных технологиях и в устройстве современных обществ в целом.

Теория сетевых войн пришла на смену концепции ядерного сдерживания, которая преобладала в эпоху холодной войны и была основана на соревновании в производстве ядерного оружия и средств его доставки на территорию вероятного противника между двумя сверхдержавами – США и СССР. После распада Варшавского блока и СССР остался только один главный полюс – Соединённые Штаты Америки, которые из сверхдержавы превратились в гипердержаву.

Сетевая война в отличие от войн предшествующего периода ведётся не государствами и даже не блоками, а глобальными структурами, которые могут быть как институционализированы тем или иным образом, так и иметь подрывной террористический характер. В стремительно глобализирующемся мире вся социально-экономическая, политическая и культурная структура пронизывается информационными каналами, они-то и составляют сети.

Само понятие сети требует пояснения. Сеть, по которой протекает информация любого толка – от бытовой, общественно-политической, энергетической до военно-стратегической, – постепенно из чисто технического средства становится главной жизненной артерией современного общества. Различные сетевые структуры – к которым относятся, и средства связи, и масс-медиа, и транснациональные корпорации, и религиозные организации, и НПО, и политические ячейки, и спецслужбы различных государств – постепенно интегрируются в общую чрезвычайно гибкую и разнородную структуру, где в прямое соотношение между собой вступают элементы, которые никогда прежде не соприкасалась. В эпоху холодной войны идеологическая борьба двух систем и военно-техническое развитие были строго разведены между собой. В сетевой войне идеология и технология связаны между собой неразрывно, вплоть до неразличимости. Но суть идеологии и технологии качественно меняется: в чистом виде нет ни противостояния друг другу национальных государств, ни конкуренции капитализма с социализмом. Всё стало намного тоньше.

Теория сетевой войны, разработанная Пентагоном, исходит из необходимости контролировать мировую ситуацию таким образом, чтобы основные глобальные процессы развертывались в интересах США или, по меньшей мере, им не противоречили. Специфика сетевой войны состоит в том, что она ведётся постоянно и непрерывно и направлена не только против врагов, какими для США являются страны оси зла – Иран, Северная Корея, Сирия, и т.д., но и против нейтральных сил, таких как Россия, Индия, Китай, и даже против союзников, таких как страны Европы или Япония. Целью сетевой войны является не победа над противником в прямом столкновении – это лишь небольшой фрагмент сетевой войны, – но установление и поддержание контроля над всеми остальными, в том числе и над союзниками. Этот контроль реализуется самыми различными способами, но главным образом за счёт разнообразных сетей, построенных по алгоритму, разработанному американскими стратегами. И несмотря на то, что этот алгоритм может быть просчитан и другими центрами сил, инициатива в его создании, его развитии и изменении должна находиться у американцев. Защита сетевого кода, с помощью которого лавины сетевой информации дешифруются и структурируются, – одна из главных задач сетевой войны.

Если в войнах предыдущих поколений всё решало вооружение, например, количество танков или ядерных боеголовок, то теперь самым главным является обладание сетевым кодом. Информация и сети становятся в глобальном мире всё более открытыми, но искусство декодирования и систематизации этой информации, напротив, всё более засекречиваются. Владеть информацией могут все, но по-настоящему понимают её только специалисты сетевых войн.