![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png)
Разрушение исторической памяти народа как предвестник его дезинтеграции
Как видим, серьёзных научных оснований считать современных русских и белорусов балтами и финнами нет, но фокус в том, что подавляющее число современных «балтов» и «мерян» не имеет исторического, археологического или лингвистического образования, стало быть, и не может объективно оценить научную сторону проблемы. Соответственно, причины, побудившие их «убежать из русских» и отождествить себя с давно исчезнувшими народами, лежат вовсе не в плоскости науки, их надо искать в социально-политической и психологической сферах.
В чём же могут состоять эти причины? Я бы выделил несколько моментов.
С одной стороны, это, безусловно, общий фон национальной политики Российской империи, СССР и Российской Федерации, так или иначе, ущемляющей интересы русского народа, ведь в её рамках он рассматриваются не как субъект, а фактически как некое «клейкое вещество» для полиэтничной империи, о чём пишется и говорится в последнее время немало[38]. Такая политика государства по отношению к государствообразующему народу явно не способствует укреплению его национального самосознания и национальной гордости. Однако сам по себе данный фактор не стоит абсолютизировать: в Беларуси, скажем, где люди, как и в Смоленске и в Твери, воображают себя «балтами», ущемления белорусов нет.
В качестве главной причины обозначившихся проблесков дезинтеграции русского народа, я бы назвал ту поистине титаническую работу по разрушению национальной исторической памяти, которую проделала западно-ориентированная часть интеллигенции за последние два с лишним десятилетия, что было прямо спровоцировано «перестроечной» и ельцинской властью. «Эта страна», представление о русских как носителях имперского начала, оккупантах и т.п., поощрение сепаратизма и местных национализмов, заступничество их от «великорусского шовинизма» при полном закрытии глаз на их собственный шовинизм и т.д. – подобные вещи стали одной из основ её идеологии и практической деятельности. Фактически это был перенос в Россию тех представлений о ней, которые были сформированы западной пропагандой периода холодной войны, своеобразная «внутренняя колонизация» страны – «западническая» интеллигенция отождествила себя с Западом и стала смотреть на Россию и русский народ не с точки зрения их национальных интересов, а с точки зрения национальных интересов западных стран.
В соответствии с этим буквально все традиционно значимые для народа символы и образы – «места памяти» – оказались, так или иначе, под беспощадным ударом, исковеркавшим самосознание народа. Желая «перевоспитать» «неправильный» народ по неким существующим в их головах образам, начали крайне произвольно обращаться с прошлым, перекраивая его каждый по своим лекалам: варианты «развенчания» того или иного «места памяти» предлагаются самые разные, на любой вкус и цвет. При этом произошла своеобразная цепная реакция и вслед за «либералами» задействованы в данном процессе оказались интеллектуалы всех направлений. Как это ни покажется странным на первый взгляд, но свой вклад внесли в разгром национальной исторической памяти русского народа и «националисты», хотя как бы в «другую сторону», предлагая взамен либеральной русофобии ура-патриотическую историю, также не имеющую отношения к науке. Думается, что такая, зачастую неадекватная, реакция «националистов» была своеобразным следствием и ответом на действия «демократической» власти и общественности.
В итоге легко может возникнуть ситуация, при которой историй у нас будет столько, сколько людей. У каждого будет своя история со своими условными «мерянами», которые оказываются не более, чем одной из форм бегства от реальности.
Возьмём в качестве примера самое значимое событие из нашей недавней истории, сплачивающее нас как не что другое – Великую Отечественную войну. На той войне, величайшей в истории России, почти у каждого из нас кто-то из родственников воевал и кто-то погиб, память о ней делает всех нас единым народом, помогает осознать общность судьбы всех и каждого. Не случайно, что именно на неё обрушился один из основных ударов тех, кто хочет, подобно пазлу, пересобрать сознание народа, причём варианты её развенчания есть как «либерально-демократические», так и «националистические». При этом нередко «развенчатели» думают, что руководствуются какими-то положительными мотивами: мол, «образ той войны скрепляет какое-то неправильное сознание народа, мы его вытравим и сознание у людей станет правильным», например европейски-либеральным, бело-монархическим или каким-то ещё. Не станет. На смену разрушенному символу не придёт новый, на смену ему придёт пустота. Люди, которых лишат краеугольного камня их национального самосознания, не станут европейцами и не припадут к живительному роднику бело-монархических или серо-буро-малиновых в крапинку идей. Они просто дезинтегрируются, они перестанут понимать друг друга и побегут в самые разные стороны. И будут «белые», «красные», «сибиряки», «меряне», «балты», возможно, даже эльфы и хоббиты. А русской нации не будет. И не будет уже никогда, разбежится она по разным «меряниям» большим и маленьким. Естественно, Великая Отечественная война – это только один из множества примеров, хотя и самый яркий. На её место можно поставить очень много чего и с тем же результатом.
Кстати, возвращаясь к калининградскому «бегству из русских», о котором говорилось в начале статьи. Есть основания полагать, что основной его причиной в ментальной сфере стали именно попытки «развенчания» Великой Отечественной войны[39], ведь если та война – это не великая национально-освободительная война русского народа, а «схватка двух тоталитарных монстров», если были изнасилованы миллионы немок, а германское население было незаконно изгнано со своих земель и т.д., то у калининградцев по факту развивается «комплекс вины» с неизбежным стремлением убежать от него.
Значительная часть интеллигенции искренне думает, что избавив народ от «неправильного» прошлого, она даст ему «правильное» прошлое и «правильное» же настоящее и все будут счастливы. Но вместо этого происходит совсем иной процесс: люди оказываются дезориентированы, они утрачивают чувство общности, чувство принадлежности к одной национально-исторической семье. Плоды этого калейдоскопического «исправления прошлого» уже полезли изо всех щелей – началась дезинтеграция русского народа, его распад.
Сказанное, по моему мнению, позволяет поставить вопрос о некоей моральной ответственности интеллектуальной элиты перед народом за свои действия, которую она, по моему мнению, в массе своей совершенно не чувствует, играя с прошлым и складывая его в разные паззлы всеми возможными способами на глазах изумлённого и оторопевшего народа, который начинает, глядя на всё это, разбегаться по своим «меряниям». Никакой протест против режима не может ни в какой степени оправдать, к примеру, обливание грязью Великой Отечественной войны.
Естественно, деятельность определённой части интеллигенции по демонтажу национального исторического сознания развивается не в вакууме, а в определённых социально-политических условиях, которые, собственно, и сделали её возможной. Ещё в советское время либеральная её часть осуществила процесс интеллектуальной денационализации и отождествила себя не с собственным народом, а с условным Западом или, скорее, с тем его образом, который сложился в её сознании. Произошло это в силу сложного комплекса причин, главной из которых является, видимо то, что это было самым простым и очевидным способом противопоставить себя советскому режиму. Но вместе с водой выплеснут оказался и ребёнок – как что-то внешнее по отношению к себе «западники» начали воспринимать не только коммунистический режим, но и собственный народ.
Во второй половине 80 – начале 90-х власть, осуществившая демонтаж советского государства и его экономики, а потом приступившая к форменному разгрому национальной промышленности, культуры, образования и науки, нуждалась в идеологическом обосновании своих действий и дала либеральной интеллигенции, поощряемой также и Западом, фактически полную свободу действий. Охватившая страну в тот период настоящая русофобская вакханалия не могла не привести к определённой реакции «патриотов», которая нередко также принимала не совсем адекватные формы.
С наступлением «путинской стабильности» никакого улучшения не наступило. Формально государство как будто отвергло откровенно русофобскую идеологию 90-х и начало пропагандировать традиционный государственнический патриотизм и даже временами откровенно квасной патриотизм. Вот только эта «патриотическая» пропаганда происходит на фоне сложной социально-экономической обстановки в стране («патриотическое» государство последовательно сбрасывает с себя все социальные обязательства) и, соответственно, не приносит желаемого результата, скорее, наоборот, вызывает обратную реакцию в обществе. Бессмысленно взывать к патриотизму там, где становятся платными школы и детские сады, а в больницах из лекарств бесплатно предоставляют только градусники. Бессмысленно говорить о «величии России» в ситуации, когда реальный вес России на международной арене не слишком высок.
Подобное расхождение государственной риторики с реальным положением дел в стране ожидаемо вызывает недоверие к государству и стремление к бегству от действительности одним из основных вариантов которого и является «конструирование» прошлого. Не случайно, что никакого спада в наплыве псевдоисторических теорий в сравнении с 90-ми гг. ныне отнюдь не наблюдается.
В то же время путинский режим держит западно-ориентированную интеллигенцию в качестве своеобразного пугала для сплочения «патриотической» части общества: мол, либо мы со всеми нашими минусами, либо они, сравнивающие нашу военную контрразведку с гитлеровским СС. Политтехнологи простая, но вполне работающая: возьмут, да покажут время от времени по телевизору какой-нибудь похабный фильм о Великой Отечественной войне (как будто хоть один фильм может быть показан без санкции сверху) или распиарят некую гадость, сказанную кем-то из «либералов» и «патриотическая» общественность негодует. Таким образом, недовольство «патриотической» части общества купируется и направляется в нужное режиму русло: пусть «патриоты» не социальные обязательства государства отстаивают и прочими подобными вещами занимаются, а воюют с «либералами», Путин же будет третейским судьёй, стоящим над схваткой.
Для самой же интеллигенции отход от официальной государственной идеологии становится вновь, как и в советское время, формой протеста против режима. Равно как и ассоциация себя с Западом, а не с «этой страной». И получается замкнутый круг: западно-ориентированная интеллигенция, не любимая народом, но имеющая серьёзный информационный ресурс, который режим не перекрывает, держа её в качестве пугала, «патриотическая» интеллигенция, которая борется с западниками-русофобами и чтобы не допустить их к власти, готова терпеть нынешний режим и собственно сам режим, которому такая «борьба у трона» помогает держаться у власти.
Таким образом, в путинской России по-прежнему действуют все социально-политические и идеологические предпосылки к дальнейшей дезинтеграции русского народа.
Крайне важен и ещё один момент. Если мы посмотрим на людей, занятых «развенчанием» истории России, то с удивлением обнаружим, что профессиональных историков среди них практически нет. Сплошь журналисты, публицисты, политики и т.д. Поэтому для профессионального историка не просто провести чёткую грань между фоменковщиной и «Велесовой книгой» с одной стороны и политически ангажированной фальсификацией истории – с другой. Да и есть ли она? Полагаю, что это две стороны одной медали, порождённые общим упадком научной культуры в постсоветское время. С конца 80-х гг. историкам в России пришлось столкнуться с любопытным феноменом: триумфальным распространением в России воинствующего исторического дилетантизма. Общество словно забыло, что история – это высокопрофессиональная наука, в которой (как и в любой другой науке) нет и не может быть места дилетантизму. Никто же не поучает, скажем, физиков, как им атомы расщеплять, а «об истории» у нас теперь не рассуждает разве что ленивый. И на этой волне сформировалась целая прослойка людей, поставивших написание псевдоисторических трудов «на поток». Распространение псевдоисторических опусов – это лишь часть общего процесса деградации науки и научного знания в постсоветской России и «оккультизации» (в широком смысле) сознания людей. При этом проблема ещё и в том, что этот исторический дилетантизм имеет воинствующий характер и активно наступает на историческую науку (в том числе и на просторах Интернета). Поэтому борьба с ним – это важная просветительская задача исторического сообщества, которое, к сожалению, оказалось не на высоте в этой ситуации.
Известный историк Древней Руси А.Г. Кузьмин очень метко назвал людей, разрушающих национальное историческое сознание «мародёрами на дорогах истории» и хорошо определил конечную цель этого разрушения: «цель очевидна – превратить человека (именно русского) в обезьяну. А далее – тех, кто выживет – в клетку»[40]. И он же обозначил необходимость борьбы с ней профессионального сообщества историков, которое должно с одной стороны последовательно разоблачать ложь «мародёров», а с другой – активно заниматься просветительской деятельностью. И, естественно, в обществе должно быть восстановлено понимание того, что история – это наука, ничуть не менее сложная, чем физика. Политики и журналисты должны не болтать безграмотно «за историю», а слушать профессиональных историков. Но это невозможно без общей смены курса страны, который сейчас ориентирован отнюдь не на укрепление позиций науки в обществе, особенно исторической. Долг историка же – быть честным. Говорить правду, а не обслуживать власть и последовательно разоблачать деятельность «мародёров на дорогах истории».
Подведём некоторые итоги. «Бегство из русских» имеет в своей основе комплекс причин, обусловленных, в конечном счёте, общей ситуацией в стране, её социально-экономическим курсом и «двойной» политикой руководства страны, у которого слово постоянно расходится с делом, что не может не порождать в обществе эскапистских настроений, стремления убежать от действительности, общим подрывом позиций науки в обществе, его архаизацией и «оккультизацией», а также – «бунтом» (впрочем, в значительной мере, управляемым) части интеллигенции, которая интеллектуально денационализировалась, отождествив себя с Западом и противопоставив не только режиму, но и собственному народу, рассматривая его фактически лишь как некий материал, подлежащий перековке.
Для исправления ситуации необходима кардинальная смена курса развития страны, отход от неолиберальной модели и проведение социальных реформ в интересах народного большинства, а также определённые сдвиги в области национальной политики, дабы государственный патриотизм (а иной идеологии нет ни у одного государства и, очевидно, не может быть) не расходился с тем, что люди каждый день видят вокруг. Тогда у государства не будет и необходимости поддерживать другой рукой либералов-русофобов и соответствующая идеология быстро сама собой отомрёт, ибо очевидно, что без определённой искусственной поддержки она в России существовать не сможет, так как вызывает возмущение и неприятие со стороны народного большинства. Как необходимо и общее изменение отношения в обществе к науке вообще и к исторической науке – в частности. Исторические знания общество должно получать из рук профессионалов, а не дилетантов или политиканов.
1] ПСРЛ. Т. I. Стб. 29; Т. II. Стб. 21.
[2] Современные данные языкознания и археологии позволяют надёжно локализовать прародину славян в пределах центрально-европейской культурной провинции, где они соседствовали с италиками, кельтами, германцами и балтами: Трубачев О.Н. Этногенез и культура древнейших славян. Лингвистические исследования. М., 2002; Седов В.В. Славяне. Историко-археологическое исследование. М., 2002. С. 39-125.
[3] См., например, сайт «Merjamaa – Мерянское наследие России»: http://merjamaa.ru/
[4] Равно как и некоторые другие летописные «племена», традиционно относимые к славянам: радимичи, дреговичи и т.д.
[5] См., например сайты Tverža: http://tverzha.ru/
[6] Надо подчеркнуть, что для обоснования собственной этнографической субъектности белорусам совсем не обязательно насиловать историю и вопреки фактам «превращать» себя в балтов. Кривичи, ставшие основой формирования белорусов, были славянской группировкой с особой материальной культурой, отличавшей их от соседей, история и культура кривичей с момента их появления на севере Восточной Европы в середине I тыс. н.э. несла выраженное своеобразие, что хорошо показано в работах В.В. Седова. О том же говорит и О.Н. Трубачев – предпосылки формирования белорусов как особой этнографической группы восточного славянства были заложены уже в период славянского расселения по Восточной Европе (Трубачев О.Н. В поисках единства. Взгляд филолога на проблему истоков Руси. М., 2005. С. 57-92), причём связаны они отнюдь не с балтским субстратом, а именно с тем, что пришедшие в регион славяне имели соответствующие особенности.
[7] Шульгин В. Тевтонские видения // Литературная газета. 2011. № 8 (В Интернете: http://old.lgz.ru/article/15413/). Следует отметить и то, что в Калининграде подобные настроения в определённой степени стимулируются бедностью этого региона, особенно заметной на фоне его соседей.
[8] Леонтьев А.Е. Археология мери: К предыстории Северо-Восточной Руси. М., 1996. См. также, к примеру, работы Н.А. Макарова.
[9] Алексеев В.П. Происхождение народов Восточной Европы. М., 1969; Алексеева Т.И. Этногенез восточных славян. М., 1973.
[10] Балановская Е.В., Балановский О.П. Русский генофонд на русской равнине. М., 2007; Малярчук Б.А., Деренко М.В. Структура русского генофонда // Природа. 2007. № 4.
[11] Седов В.В. 1) Славяне в раннем средневековье. С. 218-229; 2) Древнерусская народность. С. 145-158; 3) Славяне. С. 388-397.
[12] Название меря, впрочем, как и названия ещё целого ряда финно-угорских этносов имеет, по всей видимости, индоевропейское происхождение: Кулешов В.С. О происхождении этнонима мурома и о топонимах Муромской округи // Уваровские чтения-V. Муром. 14-16 мая 2002 г. / Под ред. Т.Б. Купряшиной и Ю.М. Смирнова. Муром, 2003.
[13] Последняя по времени и наиболее обстоятельная в научной литературе попытка обосновать балтскую атрибуцию кривичей принадлежит Е.А. Шмидту: Шмидт Е.А. Кривичи Смоленского Поднепровья и Подвинья (в свете археологических данных). Смоленск, 2012.
[14] Мачинский Д.А. 1) Миграция славян в I тыс. н.э. (по письменным источникам с привлечением данных археологии) // Формирование раннефеодальных славянских народностей. М., 1981. С. 39-51; 2) О времени и обстоятельствах первого появления славян на Северо-Западе Восточной Европы по данным письменных источников // Северная Русь и ее соседи в эпоху раннего средневековья. Л., 1982; 3) Этносоциальные и этнокультурные процессы в Северной Руси: период зарождения древнерусской народности // Русский Север. Л., 1986; Давидан О.И., Мачинская А.Д., Мачинский Д.А. О роли балтов в формировании культуры Северной Руси VIII-IX вв. (по данным летописей и археологии) // Проблемы этнической истории балтов. Рига, 1985.
[15] ПСРЛ. Т. I. Стб. 12; Т. II. Стб. 9.
[16] Мачинский Д.А. Миграция славян в I тыс. н.э. С. 44.
[17] ПСРЛ. Т. I. Стб. 5-6; Т. II. Стб. 5.
[18] ПСРЛ. Т. I. Стб. 10; Т. II. Стб. 8.
[19] Мачинский Д.А. Миграция славян в I тыс. н.э. С. 44. В рассказе о славянских языческих обычаях летописец тоже чётко причисляет кривичей к славянам, упоминая их в одном смысловом ряду с другими «племенами», о которых он писал в связи с расселением славян с Дуная: «Имеяхуть бо обычаи свои и законы отець своихъ и предания, кождо свой норовъ. Поляне бо своихъ отець обычаи имяху тихъ и кротококъ… а Деревляни живяху зверьскымъ образомъ, живуще скотьскы… а Радимичи и Вятичи и Северо одинъ обычай имяху… И аще кто оумряше творяху трызну надъ нимь и по семъ творяху кладу велику и възложать на кладу мертвеца и съжигаху и по семъ, събравше кости, вложаху въвъ ссудъ малъ и поставляху на столпе на путехъ, иже творять Вятичи и ныне. Си же обычаи творяху и Кривичи и прочии погании, не ведуще закона Божиа, но творяху сами себе законъ» (ПСРЛ. Т. I. Стб. 14; Т. II. Стб. 10).
[20] Некоторые соображения относительно тех реалий, которые могли стоять за этим летописным известием см.: Жих М.И. К проблеме реконструкции самоназвания носителей именьковской культуры // История и культура славянских народов: достижения, уроки, перспективы: материалы международной научно-практической конференции 25–26 ноября 2011 года. Пенза – Белосток – Прага, 2011. С. 27-28.
[21] ПСРЛ. Т. I. Стб. 20; Т. II. Стб. 14.
[22] Седов В.В. Длинные курганы кривичей. М., 1974. С. 36.
[23] Трубачёв О.Н. Ранние славянские этнонимы – свидетели миграции славян // Вопросы языкознания. 1974. № 6. С. 55.
[24] Там же. С. 62. Важно и то, что Константин Багрянородный в середине Х в. также относил восточноевропейских кривичей именно к славянам: «Зимний же и суровый образ жизни тех самых росов таков. Когда наступит ноябрь месяц, тотчас их архонты выходят со всеми росами из Киава (Киева – М.Ж.) и отправляются в полюдия, что именуется ‘’кружением’’, а именно – в Славинии вервианов (древлян – М.Ж.), другувитов (дреговичей – М.Ж.), кривичей, севериев (северян – М.Ж.) и прочих славян, которые являются пактиотами (данниками – М.Ж.) росов. Кормясь там в течение всей зимы, они снова, начиная с апреля, когда растает лед на реке Днепр, возвращаются в Киав. Потом так же, как было рассказано, взяв свои моноксилы (ладьи – М.Ж.), они оснащают их и отправляются в Романию (Византию – М.Ж.)» (Константин Багрянородный. Об управлении империей. М., 1989. С. 51).
[25] Иванов В.В., Топоров В.Н. О древних славянских этнонимах. Основные проблемы и перспективы // Из истории русской культуры. Том I. Древняя Русь. М., 2000. С. 426.
[26] Шмидт Е.А. Кривичи Смоленского Поднепровья. С. 60-63. Периодически выдвигается и предположение о финно-угорской принадлежности культуры длинных курганов, или, как минимум, псковских длинных курганов (см. например: Булкин В.А., Дубов И.В., Лебедев Г.С. Археологические памятники Древней Руси IX-XI вв. Л., 1978. С. 61-85).
[27] Седов В.В. Длинные курганы кривичей.
[28] ПСРЛ. Т. I. Стб. 19-20; Т. II. Стб. 14.
[29] ПСРЛ. Т. 37. С. 18; 57.
[30] Аванесов Р.И. Очерки русской диалектологии. М., 1949. С. 230-234; Николаев С.Л. К истории племенного диалекта кривичей // Советское славяноведение. 1990. № 4.
[31] Седов В.В. 1) Кривичи // Советская археология. 1960. № 1; 2) Славяне Верхнего Поднепровья и Подвинья. М., 1970. С. 91-124; 3) Длинные курганы кривичей. С. 36-41; 4) Об этнической принадлежности псковских длинных курганов // Краткие сообщения Института археологии. 1981. Вып. 166; 5) Восточные славяне в VI-XIII вв. М., 1982; С. 46-58; 6) Славяне в раннем средневековье. М., 1995. С. 211-217; 229-238; 7) Древнерусская народность. Историко-археологическое исследование. М., 1999. С. 117-128; 140-145; 8) Славяне. С. 354-364. К этому можно добавить, что женщины культуры длинных курганов носили височные кольца – типично славянские украшения (Седов В.В. Очерки по археологии славян. М., 1994. С. 89-100). Балтские и финские женщины не носили височных колец.
[32] Историографию см.: Буров В.А. К проблеме этнической принадлежности культуры длинных курганов // Российская археология. 1996. № 1.
[33] Михайлова Е.Р. Культура псковских длинных курганов. Проблемы хронологии и развития материальной культуры. Автореферат диссертации на соискание учёной степени кандидата исторических наук. СПб., 2009. С. 15.
[34] Там же.
[35] Всё сказанное здесь относительно кривичей может быть экстраполировано также на радимичей и дреговичей.
[36] О вкладе балтского субстрата в культуру славян Верхнего Поднепровья и Подвинья см.: Седов В.В. Славяне Верхнего Поднепровья и Подвинья. С. 162-190.
[37] Подробнее см.: Жих М.И. К вопросу об этнической принадлежности кривичей.
[38] См. например: Мартин Т. Империя «положительной деятельности». Нации и национализм в СССР, 1923-1939. М., 2011; Барсенков А.С., Вдовин А.И., Корецкий В.А. Русский вопрос в национальной политике. XX век. М., 1993; Вдовин А.И. Подлинная история русских. XX век. М., 2010. Не раз проблематика национальной политики государства, ущемляющей русский народ, становилась темой публикаций в данном журнале.
[39] Шульгин В. Тевтонские видения.
[40] Кузьмин А.Г. Мародёры на дорогах истории. М., 2005. С. 187.
Максим Жих//http://suzhdenia.ruspole.info/node/4784