О пользе первоисточников ...
Nov. 22nd, 2010 12:57 am![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png)
Как часто на споре специалиста и профана (в ЖЖ сейчас это естественно и не порицается –хе-хе) сказывается наследие наших школьны и вузовских учебников: когда в них традиционно раскрываются вопросы развития нашей культуры (и не только культуры) без стремления акцентировать внимание читателей (слушателей) на тех или иных острых противоречиях этого развития культуры, творчества её великих представителей. Так, у читателя учебников нашей литературы привычно складывается этакие благородные образы Ломоносова, Державина, Пушкина, Лермонтова, Гоголя, Толстого и др., а сам культурный процесс выглядит некоторой непрерывной эволюцией, постепенным накоплением этим процессом неких ценных свойств и качеств.
Такой взгляд на культурный процесс подкрепляется и соответствующей манерой цитирования классиков. Так, каждый сразу из нас вспомнит, что, по мнению Пушкина, Ломоносов «был первым нашим университетом», что в обозрении русской словесности невозможно забыть о Радищеве, что гений Державина тот же Пушкин сравнивал с гением Суворова и т. д. и т.п. Но если пользоваться не препарированными цитатами, а полными текстами (того же Пушкина), то многое будет выглядеть в ином плане – удивив, думаю, многих читателей этих текстов.
В самом деле, в 1834 году уже зрелый Пушкин пишет статью о русской литературе до XIX века и называет её достаточно красноречиво: «О ничтожестве литературы русской» -любители «изящной словесности - хе-хе» могут её почитать в более или менее полных собраниях сочинений поэта….
Теперь об персоналиях. В своём«Путешествии из Москвы в Петербург» Пушкин даёт известную характеристику Ломоносову: «Ломоносов был великий человек. Между Петром I и Екатериною II он один является самобытным сподвижником просвещения. Он создал первый университет. Он, лучше сказать, сам был первым нашим университетом». Но дальше следует то, что цитировать не принято: «Но в сем университете профессор поэзии и элоквенции не что иное, как исправный чиновник, и не поэт, вдохновенный свыше, не оратор, мощно увлекающий. Однообразные и стеснительные формы, в кои отливал он свои мысли, дают его прозе ход утомительный и тяжелый. ...В Ломоносове нет ни чувства, ни воображения. Оды его, писанные по образцу тогдашних немецких стихотворцев, давно уже забытых в самой Германии, утомительны и надуты. Его влияние на словесность было вредное и до сих пор в ней отзывается. Высокопарность, изысканность, отвращение от простоты и точности, отсутствие всякой народности и оригинальности — вот следы, оставленные Ломоносовым. Ломоносов сам не дорожил своею поэзиею и гораздо более заботился о своих химических опытах, нежели о должностных одах на высокоторжественный день тезоименинства и проч.».
Незадолго до смерти, в 1836 г., Пушкин пишет статью «Александр Радищев», в концовке которой резюмирует: « «Путешествие в Москву», причина его несчастия и славы, есть, как мы уже сказали, очень посредственное произведение, не говоря даже о варварском слоге. ...Порывы чувствительности, жеманной и надутой, иногда чрезвычайно смешны. Мы бы могли подтвердить суждение наше множеством выписок. Но читателю стоит открыть его книгу наудачу, чтоб удостовериться в истине нами сказанного».
Наконец, о Державине. В письме к Дельвигу (июне 1825 г.) Пушкин пишет: «По твоём отъезде перечёл я Державина всего, и вот моё окончательное мнение. Этот чудак не знал ни русской грамоты, ни духа русского языка /.../ Он не имел понятия ни о слоге, ни о гармонии — ни даже о правилах стихосложения. Вот почему он и должен бесить всякое разборчивое ухо. Он не только не выдерживает оды, но не может выдержать и строфы... Что же в нём: мысли, картины и движения истинно поэтические; читая его, кажется, читаешь дурной, вольный перевод с какого-то чудесного подлинника... У Державина должно сохранить будет од восемь да несколько отрывков, а прочее сжечь. Гений его можно сравнить с гением Суворова — жаль, что наш поэт слишком часто кричал петухом».
Как видим, отзывы Пушкина о титанах литературы века минувшего были весьма критичными, как и его отношение ко всей прежней русской словесности. Почему?
Потому, что Пушкин открыл новый век, век художественной литературы и как мог боролся с веком литературы риторической. Пушкин, таким образом, перевёл русскую литературу из одного состояния в другое, из одной эпохи в другую, перешагнув через пропасть из нескольких десятилетий. И это отчётливо понял уже тогда Белинский, написавший в статье о Державине: «... от смерти Державина едва прошло четверть века, — и, несмотря на то, кажется, целые века легли между им и нами...».
Да, между ними «веком Ломоносова и Державина и «веком» Пушкина и Гоголя, не могло быть преемственности, эволюции, наоборот — отрицание, революция, борьба на уничтожение. Этим, думаю, и объясняется критичность отношения Пушкина к русской литературе XVIII века.
Но что бы это понять (как и многое другое в нашей культуре) , надо знать литературу в первоисточниках…
no subject
Date: 2010-11-21 10:09 pm (UTC)Там, где ишет от себя - преобладает рифмоплетство, - именно поэтому он на Ломоносова наехал за "рифмоплётство"
no subject
Date: 2010-11-21 10:18 pm (UTC)От это да: у Арины Р. списывал..
ну, есть рифмоплетство: деньги нада было зарабатывать..
А как Достоевский за 21 день роман написал, что бы долги картежные отдать?
Они тож были люди: но даровитые... хе-хе..
Привет, Ал